Августовский путч 1991 года и последовавший за ним развал СССР оценивают по-разному. Кто-то считает, что это была величайшая трагедия XX века. Кто-то, наоборот, оценивает как одно из самых прогрессивных событий в истории страны. Но вне зависимости от оценок полезно взглянуть на те дни глазами очевидцев — людей, которые по разным причинам оказались в гуще событий. / Алексей Филимонов.
«Cтранное ощущение победы или неслучившейся беды»
Григорий Мошкин, вице-президент по маркетингу ООО «Томская медиа группа»,
20-21 августа 1991 года вместе с журналистом Борисом Асеевым делал репортаж о событиях в Москве для Томска:
— С начала путча, когда поняли, что все каналы молчат, телекомпания «ТВ-2» организовала эфир в Томске. На следующий день вылетели в Москву с Борисом Асеевым. Не совсем понимали, куда летели, что там творится на самом деле. Чтобы как-то себя обезопасить и придать значимости в глазах людей в погонах и должностных лиц, решили сделать себе «корочки». На компьютере распечатали листки и вклеили их в удостоверения по технике безопасности. Для убедительности поставили печать у себя в офисе и печать горсовета, подтверждающую, что мы от независимой телекомпании. Как ни странно, сделанный наспех документ производил в Москве впечатление и открывал нам кордоны.
Выйдя из самолета в Домодедово 20 августа, услышали из громкоговорителей, что принят указ об ограничении видео— и фотосъемки на территории Москвы со всеми вытекающими. Нам пришлось даже камеру маскировать.
Когда увидели танки, первое ощущение — как в тылу врага. Было жутковато. Но бояться было некогда. Нужно было быть в гуще, попасть в Белый дом, получить доступ к телефонам, факсам.
Когда удостоверение не помогало, звонили в Томск. Дорога от митингов и танков до приемных Белого дома заняла часа четыре.
Внутри состояние — «никто ничего не знает». Давали такую информацию, которая поднимала на ноги всех окружающих. Кто-то кричал: «везут Янаева, его взяли в плен», и все: корреспонденты, депутаты верховного совета бежали к определенному оратором выходу, где двери были закрыты на лопаты и ничего не происходило. «Готовимся, сейчас будет штурм», — звучало из другого кабинета, и все настороженно ждали, но опять ничего не происходило. Достоверной информацией вообще никто не владел, и такая стихийность происходящего пугала больше всего.
Помню сильное ощущение, когда из разговоров с военными на улице стало понятно, что агрессивно они не настроены. К ним подходили люди, общались, кормили какими-то супами, кашей, даже цветы дарили. Больше обстановка нагнеталась извне, в основном слухами. Усиливалось впечатление, что скоро все закончится.
С балкона Белого дома разные люди призывали народ то подняться и восстать, то, наоборот, сохранять спокойствие. Улетали 22 августа. С ощущением какой-то победы или неслучившейся беды.
«Мы стали свидетелями того, как рушится империя»
Эдуард Меркер, пластический хирург, директор ООО «ЮМССофт», г. Томск, 19-20 августа 1991 года был в Москве:
— Предчувствие того, что что-то произойдет, было еще в январе 1991 года. Первая деноминация стала потрясением для советских людей.
19 августа я вылетел в Москву к приятелям. Помню информационный вакуум и отсутствие какого-либо транспорта ближе к центру, все ходили пешком. Происходящее напоминало хронику второй мировой войны. Люди собирались во дворах, на улицах, обменивались информацией. В памяти отложились выставленные на подоконниках первых этажей маленькие приемники, передающие сообщения «Эха Москвы», вокруг собирались люди и слушали новости. Жизнь в городе не останавливалась — работали кафе, магазины. Но было ощущение хаоса: люди в центре куда-то бежали, суетились. Когда по улицам пошла бронетехника, все, как по команде, устремились в район Белого дома.
Мы тоже направились туда. Большое количество народу. Митинги. Разбрасывались листовки оппозиции. К концу дня собравшиеся начали строить баррикады. Мы ходили, общались с военными, они были напуганы не меньше нашего, их подняли по боевой тревоге и выдали боевые заряды. Солдаты просто вошли в город, не понимая, куда и зачем идут. Бронетранспортеры напролом не шли, колонны техники формировались медленно, объезжая людей. Ночь с 19 на 20 августа была самой тревожной. Было непонятно, кто свои, кто чужие. Активных действий не проявляли ни те, ни другие. Ощущение всеобщего хаоса и анархии сближало людей, и в течение всей ночи были бесконечные разговоры.
Люди оценивали происходящее как военный переворот. Как будто нас всех вовлекают в какую-то большую игру, в которой мы, как винтики, должны сыграть важную роль. Было понятно, что страна изменится уже на следующий день. Но никто не мог ответить, что это будет за страна. Остановили царящий хаос люди. И это были не десятки тысяч людей, это были лишь несколько тысяч защитников Белого дома. Но было много и простых наблюдателей.
Происходящее в ночь с 20 на 21 августа я бы не назвал штурмом, люди пошли колонной против техники уже от эмоционального истощения, охваченные массовым стрессом. Так и случилась трагедия. В ту ночь я уже уехал в Ленинград. Там был только небольшой митинг, без военных. Люди стояли с плакатами против организаторов переворота.
Появились мысли, что ситуация изменилась. Мы были свидетелями того, как рушится империя. Сначала экономика, потом государственное устройство. Заложниками стали обычные люди. Два моих приятеля безвозвратно уехали за границу уже 21 августа. Мне стало понятно, что мы начали жить в другой стране. Была надежда, что под обломками системы можно построить более разумное общество. Что из этого получилось в итоге — видно сейчас. Страшно, что мы так и не научились решать вопросы сами.
«Горько и стыдно за произошедшее»
Лев Пичурин, председатель томского совета ветеранов, член КПСС, член КПРФ:
— Все двадцать лет главное чувство — глубочайший горький стыд.
Стыд за свою беспомощность — ведь мог противостоять опасности смелее, мужественней, принципиальнее. Стыд за равнодушие не только простых людей, но и партийных активистов, оказавшихся не коммунистами, а билетоносцами правящей партии, в конечном итоге — предателями. Сегодня они носят билеты иных партий, утверждая, что из КПСС они не выходили, а только остановили членство. Как можно приостановить убеждения, честь и совесть?!
Стыд за бессилие и предательство Михаила Горбачева, которому сначала поверил. Стыд за политбюро ЦК, имевшего мощный и партийный государственный аппарат, МВД, КГБ, армию, суд и прокуратуру, но придумавшего лишь убогий ГКЧП.
Хотя, конечно, не верилось, что дело дойдет до превращения великой державы в сырьевой придаток. Но будучи неисправимым оптимистом, уверен, что наши правнуки исправят ошибки и преступления конца XX века.
Виктор Кресс, губернатор Томской области. В 1991 году председатель Томского областного Совета депутатов:
— О путче я узнал в 11 утра 19 августа. Переговорили с Москвой, поняли, что все серьезно. Собрали заседание Областного совета. Были не только депутаты, но и обычные томичи. Начали держать связь со столицей через Олега Кушелевского, томского депутата в государственной думе. Он там был на митинге.
Обстановка накалялась не только в Москве, но и у нас. Думали, чью сторону принять: ГКЧП или Президента России Ельцина. Удивительно, но в тот момент в зале решение было принято практически единогласно. Даже коммунисты наряду с демократами и либералами выступали за поддержку Бориса Николаевича.
Вечером, когда по телевизору увидел выступление членов ГКЧП, их неуверенность, сумбурные ответы на вопросы, понял, что мы все правильно сделали. Но переживания, конечно, были. Звонили то от Янаева (ГКЧП), то от Ельцина с угрозами, если не выполню их распоряжения. На следующий день секретарь Томского обкома КПСС Александр Поморов попытался по радио призвать томичей под флаги ГКЧП, но в эфир это обращение так и не вышло.
А после обеда 20 августа в Москве уже все более-менее успокоилось.
Если обернуться назад, то ни об одном решении не жалею. Но все равно были переживания, что все, что так легко сломалось, отстроить заново будет тяжеловато. И сомнения были именно перед самим путчем, ощущение безысходности, тупика. Отсутствие рынка, пустые магазины. Это уже потом появилась надежда.
С распадом СССР мы потеряли многое. Думали, что, сместив компартию, мы заживем значительно лучше, как на Западе. Но этого не произошло. Но обрели мы свободу и веру не в светлое будущее, а в перемены, которые уже зависели от нас.
Армен Григорян, координатор Программы развития ООН в г. Женева. В 1991 году жил в г. Ереван, Армения:
— Сначала в Армении был референдум о сохранении республики в составе СССР. Помню его, смутное было время. Мне было 23 года, я в нем не участвовал, потому что не понимал, что происходит. Те, кто был за сохранение Армянской ССР, говорили о многом и разном. Большинство из того, что нам обещали, конечно, не свершилось. Зато после нашлись доходчивые объяснения, почему все пошло не так.
В день путча я был не дома, работал в Свердловске, ныне Екатеринбурге. Помню, подумал тогда, что все, наконец, возвращается в русло предсказуемого прошлого либо будет что-то ужасное. Сначала даже хотелось верить в здравые помыслы путчистов, но, скорее всего, это была пропаганда или дезинформация. Поэтому и повелся, наверно.
Сейчас всеобщая эйфория от последствий путча и распада СССР мне напоминает состояние новорожденных слепых котят. По всему бывшему Советскому Союзу. Но тогда было по-другому. В сентябре состоялся второй референдум о выходе из СССР, дальше провозглашение независимой государственности, принимали это все большинством.
Если говорить об Армении, мы хотели дружить с Америкой, не ссориться с РСФСР, думали, что диаспора там и там нам во всем этом поможет. Все это произошло, но не так, как мы думали…
ХРОНИКА СОБЫТИЙ
Как развалился Советский Союз?
1985 год. Начало перестройки.
Ее вдохновителем был генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Стартовала «антиалкогольная кампания», началась борьба с коррупцией, была смягчена цензура в СМИ, объявили гласность, появились первые кооперативы.
1989 год. Первые конкурентные выборы.
Проводятся дебаты и обсуждение политических программ. На выборах впервые проходят кандидаты некоммунисты, впервые с трибуны съезда народных депутатов звучит критика существующей системы. По стране прокатываются забастовки шахтеров. Дефицит товаров в магазинах, который спустя три года приведет к инфляции. В три раза вырастает внешний долг.
1990-1991 годы. «Парад суверенитетов».
Все республики Союза принимают собственные законодательные акты с объявлением приоритета над законодательной базой СССР.
Март 1991 года. Референдум.
За «сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик» на референдуме проголосовало более 76 процентов от числа принявших участие. По его итогам 20 августа должно было появиться новое государство — Союз Суверенных Государств (ССГ).
19 августа 1991 года. Начало путча.
Члены государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) выбрали момент, когда Горбачев находился в отпуске в Крыму, и объявили о его временном отстранении от власти якобы по состоянию здоровья. Они хотели не допустить распада СССР, сместить Михаила Горбачева с поста президента СССР. Объявляется чрезвычайное положение, в Москву входят войска. Горбачева садят под «домашний арест» на даче в Крыму. Было объявлено, что власть переходит к военным комендантам ГКЧП. Возле Белого дома собираются противники путча, президент РСФСР Борис Ельцин выступает с речью о незаконных действиях ГКЧП. Строятся первые баррикады. Вечером проходит пресс-конференция ГКЧП, разъясняющего свои полномочия и действия.
По телевизору транслировали балет Чайковского «Лебединое озеро», прерываемый короткими выпусками новостей.
20 августа 1991 года. Второй день путча.
Организаторы планируют захват здания верховного совета РСФСР. Позже штурм отменили. Возле Дома Советов начинается митинг «против беззакония ГКЧП».
21 августа 1991 года. Появление танков.
Ночью военная техника двигается по Садовому кольцу. Защитники Белого дома пытались остановить бронетранспортеры. При этом погибло трое гражданских людей. Днем войска выходят из Москвы. Вечером получивший доступ к связи Горбачев отменяет все указы ГКЧП и снимает его членов с занимаемых постов.
22 августа 1991 года. Арест ГКЧП.
Президент СССР возвращается в Москву. Члены ГКЧП арестованы. В Москве объявлен траур по погибшим. Принято решение сделать бело-лазорево-красный стяг новым государственным флагом России. Проводится концерт «Рок на баррикадах».
23 августа 1991 года. Отмена КПСС.
Ельцин в присутствии Горбачева подписывает указ о приостановлении действия коммунистической партии РСФСР. С 6 сентября по 26 декабря 1991 года бывшие союзные республики становятся независимыми.
