Ну и чем может быть интересен Томск, чтобы ехать в него за тридевять земель? Нет, конечно же, нам — томичам — на этот вопрос ответить, возможно, и непросто. Но если ты действительно живешь за тридевять земель, например, в Италии, то интересного в Томске можно найти не меньше, чем во Франции или США. / Анна Котова.
Итальянец Давид Д’Аска-нио любит путешествовать. Причем налегке и не задерживаясь подолгу на одном месте. Он объехал восточное побережье США от Нью-Йорка до Флориды, повидал пейзажи Западной Африки, а еще ему всегда хотелось побывать в холодной, как принято считать во всем мире, и такой экзотической России — проехать ее всю, от Москвы до Владивостока. Он и не догадывался, что когда-нибудь ему посчастливится сюда попасть и провести здесь несколько месяцев, забыть которые, как признается сам Давид, он уже не сможет.
— Больше всех остальных мне понравилась русская кухня, — признается итальянец Давид Д’Асканио. — Особенно супы у вас вкусные. Единственное, по чему я скучал первое время, это сыр. Но вскоре я нашел магазин, где продают настоящие итальянские сыры.
— А французская кухня? У русских она ассоциируется с лягушками. Это правда?
— Меня очень часто об этом спрашивают, — улыбается Давид. — Да, правда. Но там их едят не так часто, как все думают. Лягушек нельзя назвать символом Франции наряду с сыром и вином. Я, например, сколько жил в Париже — ни разу не пробовал. Говорят, по вкусу они похожи на курицу (едят ведь только лапки). Гораздо чаще в меню ресторанов можно увидеть улиток. / Фото Марии Аникиной.
Давид родился и вырос в небольшом городке Латина в шестидесяти километрах от Рима.
— Но я всегда чувствовал, что моя настоящая родина где-то в другом месте, — рассказывает он, — поэтому, когда пришло время поступать в университет, я решил поехать во Францию.
Давид говорит тихо, неторопливо, немного растягивая короткие слова, а произнося длинные — наоборот, слегка ускоряясь. Звонит телефон — друзья из Италии, и вот он уже переключается на характерную в представлении русского итальянскую речь — очень беглую, похожую на жонглирование цветными мячиками.
— Итальянцы действительно разговаривают очень быстро и громко, даже о погоде, — продолжает рассказывать Давид. — И активно жестикулируют. У меня есть друг, когда он говорит, такое впечатление, будто он отмахивается от полчища комаров или от дыма. Итальянцы действительно взрывные и бурно реагируют, если им что-то не нравится.
Темперамент итальянцев отражается и на манере вождения. Италия привыкла жить на больших скоростях. В Риме, например, действует ограничение скорости до 50 км/ч, но его редко кто соблюдает. А полиция редко кого штрафует за превышение.
— В Риме соблюдают светофоры, — продолжает Давид, — а, например, в Неаполе — нет. Один из профессоров моего университета говорил: «Обычно, когда на светофоре горит красный, вы стоите, желтый — готовитесь, зеленый — идете, кроме как в Неаполе. Там, если горит зеленый, вы можете быстро идти, желтый — идти, но осторожно, а красный — внимательно посмотреть на дорогу и только потом идти». Это вообще необычный город. Там, например, люди могут ехать на скутере втроем, и это нормально.
Окончив магистратуру в Сорбонне и прожив во Франции в общей сложности десять лет, Давид понял, что французы не уступают итальянцам в способности выражать недовольство.
— Как только появляется проблема, сразу демонстрация или забастовка, — говорит Давид. — В год их проходит по три-четыре. Я сам участвовал в одной из них. Это было еще во время моей учебы. Студенты выступили против нового закона, разрешающего работодателю в первые два года уволить сотрудника в возрасте до 25 лет без объяснения причины. Мы блокировали Сорбонну. Спали прямо внутри. Потом всех разогнала полиция. Я помню, как мы шли из университета ночью по проспекту вдоль рядов полицейских, а немного поодаль шли студенты, которые были против этой демонстрации. Разгоняли и тех, и тех.
— А что в итоге?
— Мы победили.
В Томск Давид приехал прошлой осенью на стажировку — работал преподавателем французского языка в томских вузах.
— Когда мне предложили поехать в Томск, я решил не упускать шанс открыть для себя новую реальность, — рассказывает Давид. — И мне очень понравилось здесь, особенно когда я начал общаться с городом: почувствовал его атмосферу, научился с ним разговаривать. Я много гулял, фотографировал улицы, церкви (они у вас такие красивые!), сидел в кафе. Правда, мне очень не хватает здесь террас, уличных кафе под навесами, как у нас…
Удивительно, говорит Давид, но в Томске можно запросто подойти к незнакомому человеку на улице и спросить, как пройти куда-то, или заговорить с соседом в автобусе. Здесь легко находить новых друзей.
— Люди в Томске более приветливые, чем, например, в Москве. Правда, я заметил, что здесь до сих пор неоднозначно реагируют на афроамериканцев на улице…
Многие вещи в Томске кажутся Давиду удивительными. Например, то, что при выходе из общественного транспорта мужчины подают руку женщинам.
— Я нигде такого не встречал: ни во Франции, ни в Италии, ни в Америке, — говорит Давид.
— А как же пресловутая французская галантность?
— Во Франции нет отношения к женщине как к слабому полу. Она такой же человек: у нее есть руки, ноги, значит, она сама может выйти из маршрутки или открыть дверь. Это нормально. / Фото Марии Аникиной.
По мнению Давида, жители столиц — они и есть жители столиц. Хоть в Париже, хоть в Москве. Все хмурые, вечно занятые, бегут куда-то. И их отношение к провинциалам и иностранцам мало чем отличается в разных странах.
— Мне рассказывали, что парижане не разговаривают с людьми, которые не знают французского языка. Это правда?
— Если ты говоришь на другом языке, например, на английском, они тебя, конечно, поймут, возможно, даже ответят, но будут смотреть свысока, пренебрежительно или с ухмылкой. Многие очень ревностно относятся к этому вопросу, ведь французский язык — один из величайших, это часть мировой культуры, как Елисейские поля, Эйфелева башня… Но при этом многих из них раздражает то, что является частью атмосферы Парижа, например, уличные актеры (жонглеры, мимы, кукловоды) и музыканты.
На музыкальных инструментах в Париже играют почти на каждом шагу. Чаще всего в переходах метро. Давид говорит, что видел там практически все инструменты, какие только можно себе вообразить. И еще те, которые вообразить нельзя. Но больше всего в Париже, конечно, аккордеонов.
— Если музыканты хорошо играют, они могут неплохо на этом зарабатывать. Одна моя знакомая, Жюли, очень любила музыку и часто играла на флейте в метро, просто потому, что ей это нравилось. И как-то раз за полчаса ей накидали 20 евро. А однажды я встретил человека, который играл на гитаре песни «Битлз». Я в тот момент куда-то спешил, но он настолько хорошо играл, что я заслушался и пропустил четыре или пять поездов.
На момент нашей встречи Давиду оставалось несколько дней до возвращения на родину.
— Мне тяжело думать о том, что скоро предстоит уезжать. Если представится возможность вернуться, я обязательно ей воспользуюсь. Я очень привык к жизни здесь, — сказал Давид и задумался. — Кстати, ты не знаешь, когда мне включат горячую воду?! Ее уже дня три как нет…
— Ее может не быть месяц. Здесь каждое лето ее отключают…
— Месяц?! Это невероятно. У нас в каждую квартиру подается только холодная вода, и владельцы сами ее нагревают. Поэтому у нас такой проблемы нет. И в столицах, и в провинции.
