То, что трубы под землей у нас лежат старые и зачастую уже насквозь проржавели, знают многие. Но немногие знают, каково приходится людям, которые в этих условиях обеспечивают подачу воды в жилые дома и на предприятия города. Чтобы узнать это, корреспондент «Городской газеты» провел один день с аварийной бригадой горводоканала. / Михаил Гилев.
Мы сидим в крытом кузове аварийной машины «Зил-130». Здесь жарко: буржуйку сегодня затопили углем. За дверью суровая реальность в виде холодного порывистого ветра, серого неба, прорванной трубы на дне трехметровой ямы и кучи глины вдоль обочины дороги, присыпанной мелкой снежной крупой, похожей на стиральный порошок.
На дне трехметровой ямы — прорванная труба. Аварийной бригаде водоканала придется вручную отыскать порыв и устранить его. Невзирая на порывистый ветер, холод и снег. Единственная техника у бригады — это экскаватор, электроника для диагностики порывов пока водоканалу не по карману. / Фото Полины Зайцевой.
Бригада
— Бывает, хлещет из трубы так, что приходится по грудь стоять в воде, — говорит Анатолий, слесарь из аварийной бригады «Томскводоканала». — Так и ныряем туда по очереди, меняемся, пока воду не откачаем. А потом с соплями до пола ходим.
Анатолий надевает прорезиненную оранжевую куртку, задевая руками пару других рабочих — здесь уже столпилось 6 человек.
— Будка, — любовно произносит один из них, имея в виду кузов аварийной машины, — мы без нее не выживем.
Анатолий со смехом вываливается из кузова: его в шутку кто-то выталкивает. Он не спеша проходит мимо экскаватора, ковшом уткнувшегося в мерзлый грунт на другой стороне ямы, берет железную лестницу и втыкает ее в дно ямы. Спустившись, сначала лопатой, потом ломом начинает нащупывать трубу.
— Как видите, у нас нет какой-то электроники для диагностики — все делаем так, — поясняет старший мастер аварийной бригады Максим Костомцев.
Анатолий трубу не нащупал, значит, можно копнуть экскаватором. Из ямы появляются верхонки, затем голова Анатолия в черной вязаной шапке, темно-синяя телогрейка, поверх которой бледно-оранжевый сигнальный жилет, наконец, на поверхность ступают резиновые сапоги, состоящие из коричневой творожистой массы… Пока можно перекурить.
— Вообще, мы аварийная бригада, но ездим на вызовы постоянно, — поясняет Максим Костомцев. — Трубы старые. В корне ситуацию изменит только их полная замена. По плану мы должны заменять 2 км трубопровода в месяц, но это сложно, ведь практически все время бригады заняты ремонтными работами.
Протяженность водопроводной сети составляет 480 километров, а канализационной системы — 330 километров. Чтобы заменить 810 километров труб при таких темпах, понадобится почти 34 года.
— Да о чем говорить: мы откапываем трубу, а она вся в хомутах — ее менять надо, а нам адмиралы (начальство) говорят, что денег нет, — рассказывает один из рабочих. — Вот такая у нас флотилия.
Пока работает экскаватор и следит за ним старший мастер аварийной бригады, мы сидим в будке. Стены обиты зеленой вагонкой, на лавках вдоль них по 2 подушки от диванов. Всюду инструменты: они лежат на полу, стоят в стаканчиках, торчат из сумок, выпирают из-под креплений на крыше. У задней стены, подобно алтарю, величественно возвышается сварочный аппарат. На нем лежит полбулки белого хлеба. И здесь так уютно, что я не представляю, что должно случиться, чтобы мы добровольно покинули это чудесное место.
— Надо доделывать, раз взялись, — мотивирует один из рабочих. И как ни странно, этот аргумент возымел успех: все вышли под пронизывающий ветер и колючий снег, чтобы месить грязь, откачивать воду и ремонтировать трубу.
Поучаствовать в устранении порыва корреспонденту «Городской газеты» не разрешили — это нарушение техники безопасности. Ему доверили только лопату — откидать глину от края ямы. / Фото Полины Зайцевой.
Нужна помощь?
Пока Анатолий ковыряется на дне ямы, а остальные контролируют ситуацию в целом, я вознамерился помочь «Томскводоканалу» исправить аварию.
— Нет, тебе ничего здесь нельзя делать — это будет нарушением техники безопасности, — гасит мой праведный энтузиазм Максим Костомцев. — Это только с виду ничего сложного, а на самом деле опасно. В таких ситуациях и ноги ломали, и другие травмы получали.
Максимум, что мне разрешили сделать, — это откидать глину от края ямы, чтобы расчистить проход. Телогрейка не стесняет движений, в верхонках удобно орудовать лопатой, а вот ворочать грязевую жижу не очень-то легко. Будто в руках у тебя не лопата, а вантуз, который намертво присасывается к поверхности.
Я не уверен, что помог бригаде в их работе, но что мужики посмеялись от души над моим представлением — это без сомнений.
Нет смысла распутывать клубок обстоятельств, из-за которых эти люди занимаются такой работой, едва ли можно докопаться до истины. Вряд ли дело в зарплате или удобном режиме работы.
— Бригада работает по 12 часов, неделя через неделю, — объясняет Максим Костомцев. — Но могут поднять и в ночь. Зарплата зависит от разряда слесаря и колеблется от 12 до 18 тысяч рублей, плюс доплата за ночные часы и сверхурочные.
«Зачем?» — вопрос неактуальный. Куда важнее — «Как?» Ответ прост: «Так. Вот так они делают свою работу».
