«Иногда посетители удивляют»
Нина Мартынова и Руфина Щепелина, смотрители Томского областного художественного музея
— Однажды около портрета графа Оболенского долго стоял такой интеллигентный на вид, коренастый мужчина, — рассказывает Руфина Порфирьевна. — А потом серьезно так сказал: «Я — потомок Оболенских!». И начал объяснять, что в старинной родословной Оболенских было несколько линий, к одной из которых относятся его предки. Их сослал в Сибирь Иван Грозный из-за подозрений в убийстве своей первой жены. Основанное ими поселение, по его словам, сохранилось до сих пор.
Иногда посетители удивляют. Помню, приходила группа японцев, им очень понравились деревянные полы и стулья: они гладили их руками. Наверно, не видели такого раньше. А еще бывает, что посетители молятся иконам.
— У нас даже стекла в иконном зале «зацелованные», некоторые думают, раз икона — надо молиться, — продолжает Нина Григорьевна. — Музей — это все-таки не храм, и целовать иконы мы запрещаем.
«Есть люди, которым нравится атмосфера музея»
Людмила Тимофеева, заместитель директора, и Елена Малофиенко, научный сотрудник Краеведческого музея
— Однажды на экскурсии посетитель — сам охотник из Якутии — рассказал, что от медведя нужно убегать под гору, — говорит Елена Анатольевна. — Когда я упомянула об этом на другой экскурсии, молодой студент-индус внимательно выслушал и добавил: «А слоны тоже не любят под гору бегать».
Как-то пыталась рассказать группе немецких студентов, что такое «кошки» (приспособление электромонтера для подъема на столб). Говорю: «Летит, а не птица, машет усами и матерится. Что это?» Все молчат, и только один студент начинает хохотать: это был русскоязычный немец. Конечно, немцам такое не объяснишь. Сказала, что речь идет об электромонтере, который упал со столба.
— Есть люди, которым нравится сама атмосфера музея, и они могут посещать одну экспозицию по несколько раз, — продолжает Людмила Александровна. — Как-то в помещении бывшего городского Дворца пионеров проходила выставка «Бабья дорога: от печи до порога». Каждый день туда приходила первоклассница Оля, и каждый раз оставляла записи в книге отзывов о том, что нового открыла для себя на этот раз.
«К нам приходят самые любопытные»
Вера Кутузова, смотритель Музея истории Томска
— Люди, которые приходят к нам, всегда трогают экспонаты руками, — улыбается Вера Савельевна. — Как-то раз приходила группа молодых ребят, и кто-то их них забрал себе пестик, который со ступой рядом стоял. Зачем он им, ума не приложу. Еще монетки уносили, помню. А вот на столетнем механическом фортепиано мы сами разрешаем посетителям играть — тем, кто хорошо владеет инструментом. Обычно вальс исполняют.
Много иностранцев приходит: они всегда с восхищением все увиденное в музее воспринимают. Подойдут, по плечу похлопают, улыбнутся. Вот был как-то итальянец, так он меня даже сфотографировал и увез снимок в свою Италию.
«Большинство экспонатов принесли сами посетители»
Василий Ханевич, заведующий музея истории политических репрессий «Следственная тюрьма НКВД»
— Стены этого здания буквально пропитаны историей. До революции здесь находилась церковно-приходская школа, где в 1909 году два ученика убили православного священника, директора этого заведения. В годы советской власти здесь была тюрьма для врагов народа, и через ее камеры прошло около пятнадцати тысяч арестованных.
Возможно, дух этих людей еще бродит по коридору и залам музея в ночное время. Не хочу сгущать краски, сам не верю в приведения, но работавшие здесь раньше сторожа рассказывали, что ночью сами по себе открывались двери, слышались шаги. Как-то раз на стене в камере появились брызги крови — откуда они взялись, не знаю.
Музей создавался уже тогда, когда ничего не напоминало о тюрьме. Сюда стало приходить много людей, сидевших здесь или в других подобных тюрьмах, прошедших лагеря ГУЛАГа.
Они приносили свои документы, фотографии, личные вещи, которые становились музейными экспонатами.
«Сложнее всего удивить японцев»
Светлана Зоркальцева, заместитель директора Краеведческого музея
— Приятно удивляет, когда иностранные гости просят рассказать про кулайскую культуру, про старца Федора. Ведь даже не все томичи знают, что такое кулайская культура (существовала в таежной зоне Сибири в V веке до нашей эры — V веке нашей эры; собрание кулайской металлопластики — отлитые из бронзы фигурки животных и мифологических существ — в Томском краеведческом музее является самым обширным в Сибири — прим. авт.).
Французы — очень активные, темпераментные посетители. Легко по их поведению сориентироваться, что им нравится, о чем нужно рассказать больше. А вот японцы, наоборот, сдержанные и спокойные, никаких эмоций не проявляют. Мы не понимали, почему так происходит, и очень переживали. Потом я подошла к карте XVII века картографа Семена Ремезова: «Смотрите, вот Томск, вот тут Москва, а вот вы где, оказывается! Не на востоке, а на западе!». (Вероятно, под влиянием восточной картографии Ремезов сделал карту с «перевернутым изображением: север внизу, юг вверху и т. д. — прим. авт.).
Их это заинтересовало, они живо включились в разговор. А потом оказалось, что в книге отзывов они очень высоко оценили нашу экскурсию. Просто ментальность другая: у них не принято вести себя очень эмоционально!
/ Текст и фото: Екатерина Шестакова.
